Михаил Брицын, пастор евангельской церкви «Благодать» в Мелитополе, дал интервью для Mission Eurasia Research Initiative.

— Михаил, расскажите о себе и своём служении.

— Мне 49 лет. Я пришёл я к Богу в 1980 году. Моего брата пригласили играть в эстрадном оркестре в церкви, и через него я тоже приобщился к музыке и к церкви. Жили мы с бабушкой и дедушкой, они были членами церкви, но нас особо в церковь не водили, потому что нельзя было этого делать. В церковь я пришёл, как в хорошую компанию, к хорошим людям. Я знал Бога, я даже читал Библию, но настоящее моё покаяние произошло в армии, потому что там я осознал свою нужду в Боге. Служа в армии, уже в начале службы все молятся каким только знаешь богам, прося о помощи. В процессе службы я ощутил, что рядом с хорошими людьми я был хорошим, а рядом с плохими я становлюсь всяким. Тогда я принял свое личное решение, что мне нужен Бог. После армии я принял крещение, женился. В 1991 году нас с женой отправили учиться в Санкт-Петербургский университет. В 1994 году я его закончил, к тому времени меня рукоположили на пресвитера. И вот, фактически 1992 года, 23 года я являюсь старшим пастором церкви «Благодать».

— С какими вызовами вы сталкиваетесь в своём служении пастора?

— За 23 года служения, мы фактически прошли очень долгий путь, иногда противоречивый, иногда очень драматический путь преобразования простой, обычной консервативной церкви в церковь, которая совмещает современные методы и консервативные методы, которая может служить далеко за пределами своего города и даже страны. Церковь, которая социально ориентирована, церковь, которая воспитывает большое поколение помощников, учеников, последователей, служителей церкви. Вызовов было достаточно много, потому что меня предавали друзья, не все получалось из того, что мы хотели, путь, который мы планировали пройти, оказался намного длиннее. Наверное, лет через пятнадцать после начала служения, я понял, что если бы мне вначале рассказали, что мне придется пройти, я наверное бы не согласился стать руководителем церкви. Бог часть истории скрыл вначале и мы ревностно, наивно ввязались в процесс формирования и преобразования церкви. Сейчас я иногда ощущаю определенную усталость и какое-то выгорание. Мы слишком многого достигаем для того, чтобы столь же ревностно продвигаться дальше, больше уповаем на прошлые заслуги и достижения. Иногда позволяем себе расслабляться, чего не делали раньше. Одним из вызовов, в пасторском служении, это то что не всегда ты строишь правильную команду и проблема в том, что спешишь что-то сделать быстро. В принципе нового ничего особо никто не выдумывает, то что было в истории библейских персонажей, то что было в истории других людей, других служителей нашего времени, в общем-то со всеми этими вызовами сталкиваюсь и я сам.

— Михаил, вы стали пастырем консервативной баптистской церкви в 26 лет. Сколько людей вот было тогда в этой церкви, и на сколько она выросла на сегодняшний день?

— В 1992 году нас было около 200 человек. Не скажу, что она была очень консервативна, там были очень интересные люди, и сама идея создать новую непохожую церковь и отделила нас, этих двести человек от консервативной баптистской церкви. Та церковь сильна и до сих пор. Мы же с тех пор прошли путь трансформаций и изобретений и сегодня нас 650 человек. Мы не очень быстро растём сейчас. Я понимаю, что для продвижения вперёд нам нужны какие-то новые особые движения от Бога и возможно они придут уже и не через меня.

— Вы сказали, что у вас церковь социально ориентирована, что это значит? Приведите примеры.

— Когда мы говорим о евангелизации или о служении обществу, мы не всегда понимаем под этим, что конкретный выход в город устройство евангелициозного служения, проповедь и призыв к покаянию, в результате чего, покаявшиеся люди стали нашими прихожанами, а в последствии и членами церкви. Социальное служение – это помощь бездомным, больным, пожилым. На сегодняшний момент, в ситуации с войной в Украине мы очень много помогаем переселенцам, при этом не особенно ожидая, что они придут в нашу церковь и станут нашими прихожанами. Есть несколько социальных проектов и один из них это профилактические мероприятия о ВИЧ/СПИД, курении, наркомании в школах. Понимаю, что когда идёшь в школу прямо на классный час, то вряд ли ты там сможешь рассказывать об Иисусе и приглашать людей в церковь, потому что это будет последний твой классный час. Поэтому, мы просто рассказываем о том, что актуально на сегодняшний день в обществе и помогает спасти и сохранить жизни людей. В церкви есть большая работа по спортивному служению. Около 1000 подростков и молодёжи в городе сосредоточены в нескольких спортивных клубах, где не просто прививают навыки здорового образа жизни, но и духовные ценности. У нас есть порядочно флорболистов, которые стали членами церкви и вместе с ними пришли в церковь и их родители. Но, это не прямая евангелизация.

— На ваш взгляд, что такое эффективность и успех в христианском служении?

— Я думаю, что это достижение целей, которые ты ставишь себе во имя Господне. Одна цель может быть у библейской школы или библейского института, другая цель стоит у церкви. Церковь растёт количественно, но у библейского института расти количественно нет нужды. У них каждый раз новый набор, каждый раз новые выпускники, быть в одной поре и не умирать это уже весьма эффективно и успешно. Поэтому, все зависит от целей, которые ставит себе человек. Если это музыкальная группа – то это одни цели достижения, если это служение милосердия или психологическая помощь демобилизованным из зоны АТО – это другие цели. Я думаю, что общее во всех служениях — это когда ты являешь образ Христов, когда люди рядом с тобой преображаются в образ Христов и это — ученичество, когда у твоего служения появляются последователи.

— Какие национальные служения в сфере семейного служения наиболее успешны в Украине?

— Если честно, я не очень много знаю о национальных движениях. Мы немного проигрываем из-за того, что мы независимая церковь, не принадлежащая ни к каким союзам. Многие события проходят мимо нас и нас иногда не замечают. Если говорить о семейном служении, то я на протяжении пятнадцати лет вовлечён в преподавание курса брака и семьи. Мне известно об инициативах семейного служения Кэмпус Крусейд, центра «Реалис», о служении отцовства и работе Альянса «Украина без сирот». Но я не настолько много знаю обо всем, чтобы делать какой-то анализ, сравнение и определение эффективности.

— Как могла бы помочь церковь обществу в вопросе семьи и воспитании детей? Ведь все трубят о глубокой проблеме в этой сфере в нашем обществе.

— Я думаю, что церкви стояло бы начать проповедовать на богослужениях о семье. Беседуя с людьми из других евангельских церквей, преподавая студентам богословских учебных заведений и проповедуя на семейную тематику, я много раз слышал приблизительно такие слова: «вот так вот как вы проповедуете, мы ни разу ещё не слышали», «вот об этой теме мне не приходилось слышать проповедь», «а вот наши об этом никогда не говорят». То есть, я думаю, первое и самое важное это то, что церковь должна начать проповедовать, хотя бы для самих себя, для своих прихожан о вопросах брака и семьи.

Второй, очень важный момент – церкви должны собирать группы, домашние группы, семейные группы, которые встречаются, и обсуждает семейные вопросы, куда может прийти любой человек: женатый или не женатый, мужчина или женщина, постарше или помладше. Поэтому, групповая терапия для семей это незаменимо, они должны собираться, поддерживать друг друга, приходить на помощь, воспитывать тех, которые могут передавать это учение дальше. Потому, что именно таким образом передаётся семейственность.

Церковь обязательно должна проводить какие-то мероприятия для семей: лагеря, праздники, семинары, брейн-ринги и так далее. Другими словами, все что угодно: походы отцов со своими сыновьями, девичники матерей со своими дочерями и в купе с бабушками. Это обязательно должно быть, обязательно в церкви должно быть воспитание для молодых семей, добрачное консультирование, психологическая помощь вступившим в брак и подготовка к родительству. Нам необходимо начать писать на темы о семье и браке для неверующих, невоцерковленных людей.

— Что на ваш взгляд является главным составляющим успеха миссии церкви в мире, в обществе?

— Сложно назвать что-то одно. Мне кажется, что сегодня очень важно, чтобы в церкви были ясные и чёткие принципы семейной жизни, нравственности, этики, которые бы привлекали людей. Мы иногда настолько уходим в современность, что забываем самое главное, что мужья – это главы семейств, жены – это помощницы своим мужьям, дети почитают родителей, в браке важна сексуальная чистота и верность. Вот если бы эти принципы мы могли проповедовать и жить соответственно им, я уверен, что миссия церкви была бы очень успешна. Кроме того, я думаю, что церкви сейчас очень важно использовать настоящий момент, то что касается именно Украины. То есть, сейчас церковь может восполнить конкретные социальные нужды, которые есть у общества и прийти на помощь.

— Почему церковь не готова воспринимать миссионерскую задачу широко, как действие Бога в мире по преобразованию общества, через социальное влияние через сострадание, обновление структур и политических перемен?

— Я думаю, что здесь проблема вот в чем: люди делятся на тех, кто хочет исполнить миссию, привести людей ко Христу и тех, которые руководствуются принципом «держи, что имеешь» — это главное разделение в церквях. Но даже среди тех, кто хочет что-то сделать и привести новых людей в церковь есть большой ориентир на результат, а не на отношения. То есть, мы хотим обратить людей, при этом неважно, что у нас происходит в команде. Смена лидеров, смена состава, кадровые перестановки, часто приводят к тому, что  мы теряем людей. У нас нет качественного менеджмента для церковных кадров. Мы не знаем как принимать людей, как увольнять людей в ту же миссию, в ту же группу, в ту же ассоциацию какую-то. Мы не знаем как поощрять, мы не знаем как их воспитывать, как отправлять на пенсию. У нас все это в зачаточном состоянии. Даже если мы хотим что-то делать, мы набиваем массу шишек идя путём проб и ошибок, и часто не замечаем результата. Когда мы ориентируемся на результат, а было бы странным, если Христос бы направил учеников и сказал, «вы идите на рыбалку, и неважно сколько вы там рыбы поймаете», мы часто теряем взгляд на то, кто мы есть. И я думаю, что церкви необходимо быть сильной и терпеливой, чтобы дождаться результата даже там, где его не будет еще завтра.

— Почему служители девяностых не смогли подготовить замену?

— Идеи ученичества не было, она была убита в советское время, потому, что там дедушка пресвитер, которого уже никто не трогает, он тихо несёт свое служение, а рядом молодые ребята, они не пасторы, но они многое делают. Когда пришли 90-тые тогда, должна была произойти смена поколений и не везде она произошла. Дедушки пасторы поняли, что хотя и пришла свобода, мы все равно будем продолжать нести служение. А молодые служители, которые пришли в 90-тые, на сегодняшний день сами постарели и будучи не наученными, как уходить со служения, боятся, что они уйдут и про них сразу же все забудут… Поэтому, они держатся за служение пасторов до последнего, как делали их предшественники.

— Вы говорите, что не было примера?

— Да, к сожалению не было примера. Те, немногие люди, которые понимают, что в 50-60 лет ты не то, что должен готовить замену, ты должен уже иметь замену и воспитывать ее и потихоньку передавать, потому, что передать это не просто – это целый процесс. Вот эти люди волнуются, и я думаю, что сейчас хорошее время говорить, как никогда об ученичестве, о преемственности, чтобы люди, которые сами потерпели от пожилых людей у власти, чтобы они сами не повторили этот «подвиг», ведь нет ничего героического в том, чтобы умереть пресвитером. Он должен умереть пенсионером, а вместо него должно стать три пресвитера, которые готовы к твоей смерти…

— Вы в свое время были председателем совета попечителей в Санкт-Петербуржском христианском университете, преподаёте в различных богословских учебных заведениях, часто проводите семинары и тренинги. На ваш взгляд, каким вы видите христианское образование будущего?

— Скажем так, моя картина опять же может быть не полная, но я бы сказал так: среди библейских учебных заведений пройдёт отбор и многие школы прекратят своё существование. Под многими я понимаю проекты, которые открывались на деньги спонсоров. Эти проекты, они себя исчерпали и должны тихо спокойно закрыться. По крайней мере, в Украине должно остаться несколько школ. Второе, должно произойти изменение в церквях. Зная систему духовного образования, я понимаю, что проблема не в школах, а в церквях. Они не принимают выпускников, потому что выпускники приходят с какими-то бунтарскими идеями, иногда слишком пафосно изложенными, иногда слишком за мудрено изложенными, иногда имеющие ожидания непонятно какие от церкви, и церковь не может их предоставить. Церкви оказались не способными принять выпускников, трудоустроить, дать им определённую перспективу, переложить на них ответственность и потребовать, чтобы эти выпускники исполнили своё предназначение и вели церковь куда нужно. Поэтому, я думаю, что в будущем все же мы придём к тому, что за обучение будет платить определённая церковь, направляющая своих служителей и своих сотрудников, и ожидающая, что они вернуться и будут нести служение. Либо союз, ассоциация, которому нужны служители для новых мест.

Беседовал, Тетерятников Константин, 

Исследовательский проект

Ассоциации «Духовное возрождение»