Вторая часть интервью со старшим пастором Ирпенской библейской церкви  — Мыколой Романюком, где он открыто высказал свою точку зрения о взаимоотношениях между украинскими и русскими баптистами, о ситуации в баптистском братстве, а также о христианском образовании, которое сталкивается с новыми вызовами. Данное интервью взято в контексте исследовательской инициативы Ассоциации «Духовное возрождение».

 
–  Как  на Ваш взгляд повлияло политическое противостояние между двумя странами на взаимоотношения между украинскими и русскими баптистами?

–  К сожалению, политическое противостояние повлияло категорически отрицательно, хотя в это я вначале не верил. Отношения между верующими разных стран не мог повредить в прошлом ни Сталин, ни Гитлер. Но, как оказалось, времена меняются и духовная составляющая христиан оказалась реально слабой, а политическая составляющая – больше, чем я допускал. И поэтому, в среде как украинских, так и российских баптистов, в годы самостоятельного развития сформировались различные мировоззренческие позиции, которые сейчас вскрылись. И это не просто что-то, к чему привела война. Оказывается, война просто обнажила наши различия, выросшие за время, прошедшее после распада Советского Союза. Я, конечно же, субъективен, но мне кажется, что украинские христиане более открыты по отношению к христианам других стран. Я не говорю только о россиянах, а обо всех других. И это также видно через то, как много миссионеров из Украины трудятся в других странах. Если сравнить Украину и Россию, то украинских миссионеров больше.

–  Можно ли говорить о том, что  русский баптизм считает себя «старшим братом» для украинского баптизма? Есть ли такие ощущения?

–  У меня таких ощущений нет. Но мне кажется, что российское чувство превосходства во всем, приведет и к чувству превосходства и в этой области. В данном случае, стремление к национальному доминированию затрагивает все сферы. И поэтому, могу сказать, что хотя яркого выражения этого я не увидел, но в целом это присуще русским баптистам, в силу того, что они идут в ногу со всем обществом.

–  Стало понятно, что украинский и русский баптизм идут разными дорогами развития. В чем на ваш взгляд выражается разница между украинским и русским баптизмом?

–  Мне трудно ответить на этот вопрос. По большому счету, я не знаю о настоящем положении дел в русском баптизме. Но мене кажется, что у них нет определенного единства. В Украине тоже есть разделение, поэтому здесь они не более уникальны, чем другие. То, что они не создали великих богословов, так и мы их не создали… То, что они не стали ближе обществу, так и мы не стали… То, что они… Необъявленная война, что их, что нас приблизила к государству и обществу. Их к работе на свою пророссийскую политику, нас – в проукраинской поддержке западного выбора.

–  Но здесь такой вопрос: украинский и русский баптизм шли вместе, потому что находились в одной стране, в одной идеологической системе координат. Сегодня, спустя четверть века после распада Советского Союза ситуация изменилась. И тут вопрос: идут ли они сейчас разными путями или эти пути похожи?

–  В рамках конфессиональности мы все так же похожи, как и раньше. И это по простой причине – у нас одинаковое полтора столетнее историческое наследие. Сюда входит и влияние штундизма, и влияние менонитского анабаптизма. Плюс эпоха гонений, то российско-имперского, то советского. Вероучение у нас общее. Раскол 1961 года, который одинаково задел что их, что нас. Поэтому, в этом смысле, у нас слишком много общего, что делает нас ближе в сравнении с немецкими или американскими баптистами.

–  Статистика говорит о медленном уменьшении количества, как баптистских церквей, так и верующих баптистской традиции в Украине. Медленное сокращение численности, о чем говорит старшему пастору растущей баптистской церкви?

–  Оно говорит мне о нескольких тенденциях. Во-первых, о том, что слишком много баптистских церквей все еще не понимают миссии церкви и живут без видения. Отсутствие миссии и видения превратило пасторов в «ответственных за воскресное богослужение». В чем миссия пастора обычной церкви? В том, чтобы в воскресенье прошло богослужение. Можно ли при такой миссии куда-то двигаться? Нет, конечно. Во-вторых, определенноё количество пасторов являются пресвитерами не по призванию, а потому что «так получилось». Ведь за последние два десятилетия сотни пасторов выехали из Украины в Америку или в Европу и их заменили новые. И очень многие из них, не то что без подготовки, а без призвания стали пасторами. Я называю таких пресвитеров – «сторожами». Их поставили «посторожить». И они стерегут, чтобы все было правильно и было так, как было. Но такой подход всегда ведет к спаду. Пастух заботится о росте и развитии, он ведет стадо на новые пастбища. И он готов недосыпать, перерабатывать, работать сверхурочно, работать сверх нормы. Его беспокоит, какую духовную пищу принимают его люди. Его беспокоит, с кем они имеют дело и что им еще необходимо для их роста. А сторож, он лишь беспокоится, чтобы все визуально и внешне было нормально. И поэтому, как по мне, церковный кризис – это кризис пасторский.

В-третьих, нельзя сбрасывать с весов общую социальную, политическую и экономическую ситуацию. Сейчас люди стали беднее, но, тем не менее, в сравнении с девяностыми, благосостояние людей в Украине реально выросло. По мере роста благосостояния, растет и материализм. Кроме этого, светские СМИ весьма качественно ведут антирелигиозную работу, поэтому в обществе в общем наблюдается определенное духовное охлаждение.

В-четвертых, — это общее охлаждение христиан, которые духовно расслабились. Я недавно открыл для себя, что «Лаодикийское состояние» может быть именно в самой консервативной и правильной баптистской церкви. Почему? «Потому что мы уже все построили. У нас все упорядочено. Мы знаем, как все должно быть. Какие перемены?! Какой поиск? Это все мирское!». Недавно пригласили одного пастора выступить перед молодежью в сельском клубе по-поводу какого-то праздника. А он и говорит: «я на мирские сходки не хожу». Я себе представляю апостола Павла, который говорит Варнаве: «Да ты что, как это я в мирские места пойду!». Вот этот «Лаодикийский дух» часто находится в самых фундаменталистских и строгих баптистских церквях. Они самодостаточны в себе.

–  Что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию? А может нет никакой потери позиций?

–  Я думаю, что визуально, перед государством, нет утраты позиций. Потому что все еще баптистские церкви много трудятся, есть миссия, совершается благотворительность. Пока что эти последствия не являются видимыми, поскольку мы не занимали слишком важного места в обществе. Поэтому, в этом смысле, мы не утратили позиций. Но если нынешняя тенденция будет сохраняться, то лет через 5-10 мы увидим серьезные изменения.

Вопрос «что делать?»  – это слишком глобальный вопрос. У меня есть ощущение, что в кругу руководства областных объединений и многих уважаемых служителей, есть определенное нежелание признавать существующие проблемы. Существует своего рода «мантра», что «у нас хорошее братство, у нас все в порядке, ничего, все выровняется». Оптимизм – это правильно, но оптимизм базируется на Христе, а не на том, что у нас когда-то все было хорошо и правильно. И даже в понимании апостола Павла, конец света – это не трагедия, а радость. Так что у нас нет глобального пессимизма. Но, мне кажется, что нет и адекватного восприятия негативных цифр и, соответственно, анализа и критического осмысления того, что следует сделать и каким образом работать.

Думаю, что нужно начать, с воспитания нового поколения пасторов. Хотя, я питаю слабую надежду, что будет пробуждение в среде семинарий и колледжей – не хватает видения и мужества совместно руководителям учебных центров и объединений. Второе, руководству необходимо победить страх перед статистикой и признать наличие проблем, с открытым их обсуждением. Поскольку существует такая мысль, что говорить о проблемах вслух  – это плохо. Но мы не становимся слабее, когда говорим о своих проблемах. Наоборот, только сильные, могут открыто говорить о своих проблемах. И когда мы их обсуждаем, мы можем сознательно что-то изменить. Таким образом, осмысление со стороны руководства и «перезагрузка» учебных заведений, с последующей сфокусированной работой и приведет к качественным переменам в итоге.

–  Создается впечатление, что со стороны братства наблюдается серьезный интерес к Ирпенской библейской церкви. Почему он возник?

–  Я пока этого не ощущаю, хотя это возможно. Возможно, ветер изменился, т.к. раньше восприятие было более негативным. Но, очевидно, наш размер и влияние церкви не позволяет воспринимать нас негативно, списывать все на какой-то случай.

–  Что вы думаете о последнем интересном заявлении президента Союза ЕХБ Украины во время своей проповеди в ИБЦ, где он призвал церковь активнее жить жизнью братства?

–  Он проповедует в церкви, которая невольно является ближайшим соседом нового офиса канцелярии ЕХБ. И тут он вероятно подозревает, что в принципе в этой церкви, надцерковным структурам не придают большого внимания. Ведь мы на самом деле церковь не погружали в жизнь как всеукраинского, так и областного объединения. Церковь живет больше жизнью города, нежели жизнью братства… Хотя с другой стороны за последние несколько лет ситуация изменилась – пасторы и лидеры ИБЦ служат по приглашению в многих церквях баптистского братства, участвуют в конференциях и семинарах, молодёжь помогает небольшим церквям проводить детские и молодежные лагеря, мы принимаем участие в совместной евангелизации на Севере Киевской области, и несколько служителей церкви являються сотрудниками канцелярии ЕХБ. Поэтому сейчас, когда мы стали географически соседями, то им конечно же полезно, чтобы мы стали самыми дружественными соседями. Но отношения строятся взаимно.

–  Как вы считаете, нужно ли  заменить должность областного пресвитера, на сан епископа? Или от перестановки слов значение не меняется?

–  Я последовательный сторонник старого баптистского взгляда на этот вопрос. Я считаю, что термин «епископ» принадлежит церкви, и не относится к межцерковным структурам. Более того, я считаю, что в межцерковных отношениях нужно использовать наиболее скромные названия. Как, например: глава объединения. Потому что даже термин «старший пастор» — это термин церковный, а не межцерковный. То есть я буду прилагать усилия, чтобы не выстраивать никаких аналогов иерархических структур. Церковь через это уже прошла.

–  Нужно ли установить определенный срок пребывания пастора на должности областного пресвитера, как это есть у главы Союза ЕХБ Украины?

–  Это принципиально необходимо. Так как я уверен, что даже пастор в церкви должен избираться на определенный срок. Я являюсь старшим пастором в Ирпенской библейской церкви уже шесть лет, и уверен, что если бы пришел новый энергичный человек, он мог бы создать больше движения в церкви. И поэтому мы воспитываем молодых лидеров-служителей — уверен, через несколько лет мы буде рукополагать молодых пасторов. Поэтому для областного служения, я думаю, два срока по четыре года – это максимум. По моему наблюдению, чем дольше один служитель занимает ответственную должность в церкви или объединении, тем большая там нехватка новых сильных лидеров. Чем дольше один служитель занимает одну должность, тем большая опасность непотизма, то есть привлечение близких родственников на ответственные позиции. Я против баптистских «Пап Римских», которые уходят с должности только со смертью. Я считаю, что в межцерковном служении это не то что недальновидно, это даже духовно опасно. И для меня это проявление гордости руководителя, который допускает себе мысль, что в Царстве Божьем он незаменим. Это ересь.

–  Почему на ваш взгляд идея евангельского университета не прижилась в Украине?

–  По очень простой причине, потому что не было пионеров, которые бы положили за это жизнь и не хватило дальновидных руководителей.

–  Вы упоминали о Школе без стен. Как вы понимаете, что такое Школа без стен?

–  Это формат церковного образования, который не связан со сложными структурными, фиксированными, обязательными формальными элементами. Это свободный формат, который приспосабливается под требования или нужды любой общины. В нашей церкви три года назад проводилось обучение в рамках этой программы.

–  Ваши пожелания Школе без стен?

–  Для того, чтобы Школа без стен была эффективна для широкого круга церквей, даже там, где она официально не присутствует, ей нужно стать своего рода ресурсным центром идей. Чтобы был сайт не только информационный, но и ресурсный, на котором будут представлены конкретные идеи и модели, которые уже работают. И где будет представлен живой ресурсный материал.

–  Как вы понимаете миссию христиан в профессии?

–  В целом, правильное понятие – это миссия христиан. И везде, где находится христианин, начинается миссия. Молодежи в школе, работника на заводе, соседа по отношению к соседям. Везде есть миссия. Поэтому, лично для меня этот термин – это попытка обратить внимание номинальных христиан на то, что они, в принципе, миссионеры там, где они находятся. Еще один момент, это необходимость объединить и снарядить зрелых христиан в профессии к более эффективной и качественной работе и влиянию через профессию на профессионалов. Мечтаю о том, чтобы в Ирпене появились лидеры христиане в сфере медицины, спорта и образования, которые могли бы стать свидетелями Иисуса.

–  Что вы думаете об Ассоциации «Духовное возрождение»?

–  Мне кажется, что «Духовное возрождение» это такая объединяющая платформа для поиска и развития служений. Мне это близко. Мне, конечно же, хотелось бы, чтобы оно эффективней работало и развивалось внутри баптистского братства. Тут можно было бы много чего сделать. Но даже то, с чем я соприкоснулся краем глаза, а это поиск инноваций в сфере развития церковных служений, всегда вдохновляло меня.

Нельзя обойти стороной и издательскую деятельность АДВ. Очень положительно отношусь к серии «Национальные евангельские авторы». Это без аналогов, такого никто больше не делает. И это лучшее, что может быть для настоящего и будущего.

Беседовал Тетерятников Константин,

Исследовательский проект

Ассоциации «Духовное возрождение»